ТАЙМ ШЕР | Шер Бурлеск певица | Шер фото

С главной ролью в фильме «Бурлеск» она вернулась в большое кино, но и в собственной жизни Шер бурлеска было с избытком. Мужья-наркоманы, молодые любовники, дочь, сменившая пол, «Оскары», «Грэмми». Шерилин Саргсисян-Лапьер — обо всем начистоту.

---

Малибу, округ Лос-Анджелес. Дом Шер — помесь венецианского палаццо с мавританским дворцом. Ассистентка просит подо­ждать в гостиной, нависающей над тихоокеанскими волна­ми, и исчезает. Я тем временем смотрю в потолок. В такой не плюнешь: он расписан марокканским орнаментом и отделан сусальным золотом.

Три года назад Шер продала на аукционе всю свою готиче­скую мебель и наняла всемирно известного дизайнера Марти­на Лоренса-Булларда, чтобы полностью переделать интерьер. «Она любит все восточное, — объясняет Мартин. — Марокканский стиль, сирийскую инкрустированную мебель, индонезий­ские вещицы, красивые китайские штучки семнадцатого века».

Но интервью будет не здесь: ассистентка ведет меня в спаль­ню. Тут царит грандиозная кровать, которая некогда принадле­жала художнице Наташе Рамбовой, жене легендарного актера Рудольфо Валентино. Но Шер куда больше радует вид из окна.

«Нигде во всем Малибу нет такого вида, — хвастается она. — Это одна из причин, по которым я не продаю дом. Для меня он слишком большой, но вид — просто невероятный». Она си­дит на диване, положив ногу на ногу. Без макияжа, в джинсах, канареечно-желтой футболке и люминесцентных оранжевых кроссовках Nike. Простая такая звезда, на счету которой более ста миллионов проданных дисков. У нее только что закончил­ся урок вокала — Шер хочет все время быть в форме. Еще бы ей не стараться. Говорят, только на одном своем шоу в Лас-Вегасе она уже заработала шестьдесят миллионов долларов.

Она богата, знаменита, довольна жизнью и видом из окна. Но потрепало ее изрядно, бывало очень больно. «Я как автомо­бильный бампер. Врезаюсь в стену, даю задний ход и повора­чиваю в другую сторону. В моей карьере полно этих долбаных стен, — усмехается Шер. — Но я не останавливаюсь».

Шер шестьдесят четыре, в шоу-бизнесе она сорок шесть лет. Прошлой осенью на MTV Video Music Awards 2010 дива потрясла публику, появившись в полупрозрачном боди — точно таком же, в каком она выступила на этом же шоу двадцать лет назад. Ее приветство­вали стоя. А ведь большинство нынешних зрителей были еще в пеленках, когда ее видеоклип If I Could Turn Back Time навсегда изменил представления о том, что можно показывать в эфире. «Я здесь сегодня старше всех, волос у меня больше всех, а одежды на мне — меньше всех», — объявила Шер со сцены.

Она не лезет за словом в карман. Да и какие карманы у боди? Выскажется на любую тему. Скажем, Шер очень не любила адми­нистрацию Буша-младшего и время от времени звонила на ка­бельный телеканал C-SPAN, освещающий работу правительства, ругалась. Марш несогласных.

Когда Честити, ее дочь от музыканта Сонни Боно, в 1995 году открыто заявила, что она лесбиянка, Шер поначалу разозлилась: почему маму не предупредила? Однако позже признала, что дочь всегда вела себя необычно. Теперь Честити сменила пол и стала мужчиной. В мае прошло­го года она официально поменяла имя, и ее, то есть его, нынче зовут Чез Боно. «Что ж, она умная девочка... умный мальчик! — говорит Шер. — Вот говорить правильно у меня ни фига не полу­чается. Все время забываю называть ее «он».

У Шер есть и настоящий мальчик — тридцатичетырехлетний Элайджа, художник, сын Грега Олмена, основателя успешной му­зыкальной группы Allman Brothers, за которого она вышла замуж в Вегасе в 1975 году. Несколько лет спустя они развелись: Олмен все чаще изменял ей с героином. «Знаете, я любила его, — при­знается Шер. — Но я не хотела, чтобы Элайджа с ним общался. Когда папа наркоман — круг его друзей... своеобразный».

Чез и Элайджа живут в Лос-Анджелесе, поближе к маме. «Когда у Элайджи неприятности, он бежит к Чезу. Они оба очень талант­ливые, очень артистичные, и они хорошие дети». Я напоминаю, что ее хорошие дети боролись в свое время с зависимостями: Чез лечился от вредной привычки к болеутоляющим, Элайджа — к героину.

Шер отвечает не моргнув глазом: «Да, странно: у обоих моих детей были те же проблемы с наркотиками, что и у их отцов. Они подсаживались на те же препараты. Я не употребляю нарко­тики не из-за моральных запретов. Пробовала пару раз, но мне становится не по себе, когда я теряю контроль». Тендерный выбор Чеза Шер, кажется, приняла — хотя и не смог­ла понять: «Если бы однажды утром я проснулась в мужском теле, я бы просто рехнулась. Для меня совершенно невозможно вооб­разить себя никем другим — только женщиной».

Дела пошли настолько плохо, что на какое-то вре­мя ее даже отдали в католический приют.

— Мама была беременна мною и не хотела жить с моим отцом. Она была такая молодая и неопыт­ная! Бабушка сказала ей: «У тебя блестящее буду­щее» и предложила сделать аборт. Мама пришла к какому-то сомнительному врачу и в последнюю ми­нуту, уже лежа на операционном столе, передумала. Жили они с матерью на богемный лад. Джорджия Холт выходила замуж восемь раз, из них трижды — за отца Шер. «Наша жизнь была — сумасшедший дом, — вспоминает Шер. — Кругом актеры, модели, танцовщицы. Я помню, как стыдилась своей одежды. А эти ужасные башмаки! Мама говорила: «Господи Иисусе, Шер, мы не можем позволить себе купить тебе туфли». Я ходила в школу в башмаках, перетянутых резиновой лентой, чтобы подметки не отвалились. Мы неделями питались тушенкой и консервирован­ными бобами». Она бросила школу в предвыпускном одиннадцатом классе и стала брать уроки актерского мастерства. В шестна­дцать лет ушла из дома — у нее начался роман с актером Уор­реном Битти, которому было тогда двадцать пять. Вскоре, в 1963 году, она познакомилась в кафе с музыкантом Сонни Боно. Он был старше ее на одиннадцать лет. Почти сразу после встречи они стали жить вместе.

Сонни и Шер проснулись знаменитыми в 1965 году, исполнив песню I Got You Babe. С 1965 по 1972 год они одиннадцать раз входили в чарт журнала Billboard. Их программа The Sonny and Cher Comedy Hour с 1971 no 1974 год была одной из самых популярных телепередач, и в 1975 году Шер появилась на обложке жур­нала Time — одна. Несмотря на бешеную популярность, они вели вполне традиционную семейную жизнь. Она с утра до вече­ра работала на съемочных площадках, возвращалась домой, гото­вила мужу ужин. «За все время нашей жизни с Сонни я всего два раза вышла куда-то одна».

Сонни подавлял Шер. Он женился на девчонке, а теперь она стала женщиной, матерью и звездой. Да, большинство песен сочинял он, но зрители хотели только ее.

— Он как-то сказал мне: «Когда-нибудь ты уйдешь от меня. Ты пойдешь дальше и многого добьешься». А потом поэтич­ но добавил: «Ты — словно бабочка. Все тебя видят, но никто не сможет поймать».

Когда они начали делать первые успехи, Сонни создал ком­панию Cher Enterprises, в которой девяносто пять процентов принадлежали ему, остальные пять — его адвокату. «Пару раз он поступал так, будто я для него не жена, а золотой гусь», — усмехается Шер.

В 1974 году их брак распался. Бабочка-гусь улетела. Но полет бьи быстро прерван тяжелым снарядом. Шер узнала, что ей ров­ным счетом ничего не принадлежит и у нее нет прав на ее соб­ственную музыку, телепередачи, фильмы.

Ну а Сонни? Он без конца затевал что-то новое в своей жизни, даже стал конгрессменом от республиканской партии. В 1998 го­ду, катаясь на лыжах на озере Тахо, он получил смертельную трав­му. Ему было шестьдесят два.

— Наверно, я простила его, — говорит Шер. — Он столько раз де­ лал мне больно, но и был больше чем муж — великий наставник

Чтобы понять женщину Шер, нужно вернуться к Шери-лин Саркисян-Лапьер. Ее детство прошло в Велли — это район Лос-Анджелеса в получасе езды от Голливуда. Она говорит, что всегда мечтала прославиться. Интерес­но, живи она в Канзасе, было бы по-другому? Бабушка родила ее мать, Джорджию Холт, в тринадцать лет. Джорджия была красавица — светловолосая и зеленоглазая. Сейчас ей восемьдесят четыре, она живет в Малибу, неподале­ку. Отец Шер оставил семью, когда она бьиа совсем маленькой

Ну а потом в ее жизни появился тридцатилетний музыкаль­ный магнат Дэвид Геффен.

— Дэвид — один из самых умных людей из тех, с кем я когда- либо сталкивалась, — говорит Шер. — Я жила с ним два года, и это было чудесное время. Я перешла от одного ответственного мужчины к другому. Дэвид мне так помог! У меня не было денег, было непонятно, как жить. Не знаю, где бы я оказалась, если бы не Дэвид. Наверно, на улице.

Но работы у нее не было. Оставаться прелестной содержанкой не позволял характер. И тогда она стала моделью. Позировала Ричарду Аведону, другим знаменитым фотографам. Многие из тех кадров стали культовыми. И все же она чувствовала себя неудачницей. «Среди моих друзей были Джек Николсон, Уоррен Битти, Анжелика Хьюстон, Голди Хоун... звезды первой величи­ны! А я не могла найти работу».

Благодаря умному Геффену Шер наконец удалось осво­бодиться от контрактных обязательств перед Сонни, и на исходе семидесятых она снова раскрыла рот и тут же попала в верхние строчки чартов с диско-хитом Take Me Home. Вскоре на нее обратил внимание режиссер Роберт Олтмен — он предложил ей роль в пьесе, которую начинал репетировать. Ее игра так понравилась кинорежиссеру Май­ку Николсу, что он пригласил ее сыграть в фильме «Силквуд» соседку Мерил Стрип, лесбиянку.

«После работы мы тусовались, пили сливовое вино, — вспоми­нает Мерил Стрип. — Шер очаровала меня своей открытостью. С ней было легко. Для нее не существует запретов — и в этом, отчасти, причина такого бешеного успеха их с Сонни телешоу. В те времена на телевидении мало у кого был настоящий лоск, сценический блеск. А у нее был — и не только из-за ее красоты, но и из-за того, как легко она к ней относилась: могла быть кра­сивой, могла — некрасивой». Шер и Мерил Стрип дружат до сих пор.

— Она обалденная, — говорит Шер о Мерил. — Иногда сме­ шит меня до истерики. Мы с ней — полные противоположности: она воспринимает все легко, а я от любой чепухи с ума схожу. — Тут Шер делает паузу и торжествующие объявляет: — Между прочим, ее дочь Мэми появилась на свет благодаря мне! Мы бьии в Техасе, на съемках «Силквуда», и ее муж, Дон, был там с Генри, их сыном. Как-то Мерил мне сказала: «Нам нуж­но побыть наедине. Но Генри все время крутится с нами! По­жалуйста, посиди с ним немного». Я забрала Генри, а Мерил тут же забеременела.

Шер тоже получила кое-что приятное. За роль в «Силквуде» она была номинирована на «Оскара». Продюсеры стали виться около нее с предложениями. Хотя после развода с Грегом Олменом Шер больше не выходила замуж, но и не тосковала в одиночестве. Предпочитала молоденьких — задолго до того, как Деми Мур и Сьюзен Сарандон ввели моду на подобные мезальянсы. Шер открыто встречалась со многими мужчинами гораздо младше ее — Томом Крузом, Вэлом Килмером, рок-гитаристом Ричи Самборой. Я спрашиваю, общается ли она с ними сейчас.

— Да, бывшие бойфренды становятся хорошими друзьями, — улыбается Шер.

оследние десять лет Шер не снималась в главных ролях. Не хотелось, надоело. Так что роль в новом филь- ме «Бурлеск» — подарок всем нам.

Ее партнерша — двадцатидевятилетняя поп-звезда Кристина Агилера, обладательница четырех «Грэмми». Для Агилеры это дебют в кино. Как не- когда для певицы Шер был фильм «Силквуд». Действие происхо­дит в ночном клубе в Лос-Анджелесе. Шер играет Тесс, владелицу клуба, Агилера — начинающую талантливую певицу и танцовщи­цу из маленького городка. Агилера вспоминает: «Я была первой, кого утвердили на роль в этом фильме. Когда я услышала — не пригласить ли Шер, я завопила: «Да, поезжайте к ней. В ногах валяйтесь! Уговорите ее!» Шер царственно кивает головой:

Ее партнерша — двадцатидевятилетняя поп-звезда Кристина Агилера, обладательница четырех «Грэмми».

— родюсер на коленях меня умолял. Они подключили Дэвида Геффена, он слал мне из Сен-Тропе имейлы: «Солнышко, ты про­ сто обязана это сделать!» На меня устроили массированную атаку. Чтобы уговорить Шер, продюсеры на все лады расхваливали ей Агилеру: «Она хочет сниматься только с тобой! Эта цыпочка готова тебе ноги мыть и воду потом пить». Шер наконец согласилась, и тогда авантюрист-продюсер подговорил Агилеру сделать ей сюрприз — без предупреждения нагрянуть в студию, где она репетировала свое шоу для Лас-Вегаса. Кристина сама только что вырвалась с долгой репетиции в Sony, на руках у нее бьи маленький сын, но она все-таки по­ехала — благо студия была совсем рядом. Шер с улыбкой вышла им навстречу. «Привет. Это я собираюсь вам ноги мыть и воду пить», — сказала Кристина. Шер обняла ее и ответила: «Скажу тебе те же слова, что сказала мне Мерил Стрип на съемках «Силквуда»: «Добро пожаловать. Рада, что ты здесь».

Когда Кристина в первый раз увидела Шер? «Она пела If I Could Turn Back Time. В этом своем кожаном прикиде, с почти голым задом, на палубе военного корабля. Это так врезалось мне в па­мять, что потом вдохновило на собственный костюм с вырезом на заднице в клипе Dirty. Но не в заднице дело. Меня всегда вос­хищали сильные женщины, которые ничего не боятся, все могут».

Три недели спустя после встречи в Малибу я приехала в аэропорт Лос-Анджелеса, чтобы на джете отправиться вместе с Шер в Лас-Вегас. Она поднимается на борт в солнечных очках, своей фирменной ковбойской шляпе, черной трикотажной рубашке на молнии и сандалиях. Ногти на ногах покрыты ярко-розовым лаком. Садится напротив меня, достает банку любимого энергетика Dr. Pepper. У нее удивитель­но красивые ноги. Говорю ей об этом — и Шер улыбается в ответ:

— Самые красивые ноги были у моей бабушки. Когда она уми­ рала — ей было девяносто шесть лет! — она вытянула из-под одея­ ла ногу с безупречным педикюром и аппликациями на ногтях!

Шер повезло с наследственностью: армянская кровь смешалась с кровью индейцев чероки. Ее мать до сих пор прекрасно выгля­дит и носит американский восьмой размер. Фигура самой Шер, кажется, за всю карьеру практически не изменилась. Хотя она не скрывает, что делала пластику груди, носа и губ.

Певица признает: стареть неприятно. Особенно остро она это ощущала в сорок, и теперь старость ее по-прежнему не радует.

— Мне кажется, с этим великолепно справляется Мерил Стрип. Этой заразе многое удается лучше всех! — смеется Шер.

Без двадцати шесть мы приземляемся в Вегасе, и уже через два часа Шер спускается в золоченой клетке к толпе зрителей. В зале четыре тысячи триста мест. Все билеты проданы. На ней золотое платье и головной убор весом килограммов пять. Шоу длится полтора часа. За время представления она переодевается тринадцать раз. На то, чтобы снять один костюм и облачиться в следующий, уходит меньше двух минут — Шер помогают четыре ассистента. Все костюмы для шоу разработал дизайнер Боб Маки, Шер давно работает с ним. Толпа ревет от восторга, когда она по­является на сцене в длинном, до самого пола, индейском голов­ном уборе из перьев, под которым на ней... почти ничего не на­дето — тело лишь слегка прикрыто полосками ткани.

«Она меняется, словно хамелеон, но ее ни с кем не спутаешь, — говорит Маки. — Наденьте на нее светлый парик — все равно это будет Шер. Сорок лет назад все думали: о, она такая странная, такая необычная — огромная, неуклюжая. Ну, мне приходилось видеть миниатюрных хорошеньких девушек, с которыми я ни за что не стал бы работать. В этом отчасти заключалась причи­на привлекательности ее телешоу: все гадали, насколько обна­жена она будет в следующий раз». Я спрашиваю, говорил ли он ей когда-нибудь, что порой она перебарщивает. «Много раз, — отвечает Боб. — Но эта леди всегда делает то, что хочет».

Шер признается, что скучает по огромным толпам зрителей, которые собирались во время ее туров. «Мне не хватает стадио­нов. Такого, как в последнем туре, у меня уже не будет».

Это изматывающее турне длилось с 2002 по 2005 год. На нем она заработала двести миллионов долларов. И покинула большой шоу-биз, сверкая бриллиантами и нулями на счетах.

Шер вдруг становится серьезной:

— Я не считаю себя актрисой или певицей, я — нечто среднее. И я всегда чувствовала себя аутсайдером, но меня это давно не задевает. Честно говоря, мне нравится такая репутация. В финале шоу в Вегасе Шер спрашивает публику:

— В этом головном уборе у меня не слишком жирная задница? Поворачивается и уходит со сцены