Семья Вагиных | Два закона женской биологии

Адвокат Александр Добровннскнй вывел два закона женской биологии, согласно которым у мужей вырастают рога

---

мужчина большей частью изменяет женщине, исходя из социальных пери­петий, то импульс, толкающий женщину на внебрачный коитус, совершенно другой. Тут не объяснишь произо шедшее протестным голосова­нием, тут все по-женски острее и занимательнее. Веками мужчина полу­чал индульгенцию до или после койки с «неженой». Но одновременно это же событие с «немужем» каралось с жестокостью, ставящей под сомнение все выгоды от полученного удовольствия.

Может быть, поэтому и сложились две основные предпосьики к женскому адюльтеру.

Первая — это месть.

Вторая — особенность характера, от которой, как уверяют пострадавшие мужчи­ны, можно избавиться только ближе к глубокой старости. Будем последовательны в раз говорах о прекрасном поле и нач­нем наше исследование согласно женской логике, а именно — с конца

Особенность характера в со­знании мужчин передается по наследству, главным образом от тещи. Об этой особенности написаны романы и романсы, былины и легенды, вы­дано точное определение и тонны анекдотов, а также сложен эпос у всех народов вселенной, включая племе­на Амазонии и африканских зулусов

Даже милые стишки Агнии Барто какой-то отечественный сардоник приспособил к делу: «А у Колиного дяди — две жены, и обе б... Мамы всякие нужны. Мамы всякие важны». Особь женского пола, которой та­кая черта при­суща, никогда не останав­ливает страшная мысль: а если муж впадет в наркотиче­скую зависимость от повышенной концен­трации пантокрина — экстракта из рогов? Но тут интересна одна особенность этой группы муси-пусиков. В течение довольно долгого периода им удается держать мужа как абсолютно слепо-глухо-дебильное существо, которое не обращает никакого внимания на происходящее вокруг. Даже когда друзья и подруги пытаются приот­крыть этому рогатому человеко-маралу глаза, у него все равно оста­ются сомнения. Каким образом складыва­ются такие пары, не известно. Но альянсы эти сущест­вуют вокруг нас сплошь и рядом.

Один мой знакомый почти два­дцать лет бьи убежден, что его жена святая. Удивитель­но, что и все ее мно­гочисленные любовни­ки думали так же. Когда наконец они разводились, то к мужу выстроилась очередь из обманутых вкладчиков, которые хо­тели поделиться разочарованием и признаться в содеянном. До сотого он продолжал не верить. И только водитель, детально описавший некоторые особенности и манеры любимой, убедил придурковатого мужа в об­ратном.

Жен из этой катего­рии довольно часто прощают, наверное, потому, что сильно их любят (еще бы, такой опыт... как не любить?), находя им тысячи оправданий, понят­ных одному г-ну Рогатошвили. Один довольно умный человек на полном серьезе уверял меня, что лучше поделить торт с дру­зьями, чем есть дерьмо одному. Когда я заметил, что вкус тор­тика можно и не почувствовать вовсе в связи с тем, что между друзьями лакомство будет раз­ложено буквально на молекулы, тот удивился: неужели все так запущено?

Цивилизация беспощадна к женщине, и теперь по анализу слюны ре­бенка можно определить, отец ли ты или, вернее, что отец — твой друг, и таким об­разом старинная защита, организованная г-жой Вагиной, типа: «Боже! Как ребенок на тебя похож!» больше не работает.

Пары, которые разводятся по причине ее измен, остаются после развода в более-менее приличных отношениях («а что взять с больного человека?» — обычно оправдывается муж перед зеркалом) и даже иногда занимаются сексом по старой памяти.

К особенности характера относятся такие составляющие, как любопытство, отпуск с ребенком и без, укрепление по­зиций на работе и у начальства, друг дет­ства, друг мужа, друг подруги, просто друг и друг друга, а также совершенно случай­ное знакомство безо всякой возможности второй встречи, о которой узнает муж, а именно все тот же г-н Рогонян.

Приятель, творческий бездельник, рассказывал мне, что постоянно «гуляет в сети» и с частотой метронома знако­мится с замужними девушками-домохо­зяйками, мечтающими завести легкую дневную авантюрку. У французов еще в де­вятнадцатом веке появилось выражение «С пяти до семи» (Cinq a Sept), обозначаю­щее встречу где-либо, когда жена убежала в город «за покупками», а ее любовник ушел с работы пораньше.

Французская ситуация месье Рогане бы­ла неоднократно описана певцом «с пяти до семи» Ги де Мопассаном и поэтому осо­бых разъяснений не требует. Любой ува­жающий себя Рогов должен знать наизусть классика французской литературы. Напоследок хочется добавить, что из всех особенностей характера эта — та редчайшая, которая является инфекци­онной и передается не только воздушно-капельным путем от особи к особи, но даже визуально и, что самое удивитель­ное, телепатически. Поэтому рассуждения мужчин о генетическом происхождении этой особенности, на мой взгляд, ошибоч­ны и являются жалкой попыткой оправда­ния макушечных пантообразований. Все, хватит об этом.

Месть — вот где бу­шуют страсти по­лускрытые, явные, тайные. Вот где муж может никогда и не узнать, за что ему мстят всю жизнь, а даже если под конец и узнает, за что, то все равно ничего не поймет и так и умрет идиотом. Мстят все члены семьи Ваги-ных: жены, невесты, подруги, сослуживицы, секретарши, случайные спутницы, любовни­цы со стажем и без, начальни­цы, няни, горничные, доктора, завучи средних школ, музей­ные гиды, адвокатессы и даже клиентки адвокатов, а также бывшие не­весты и жены, бывшие любовницы, давно уволившиеся сослуживицы и секретарши, выгнанные няни и горничные, и даже быв­шие клиентки адвокатов, снова вышедшие замуж, что, конечно, парадоксально, но уж тут вы можете поверить мне на слово. При этом объектом мщения становится кто угодно вне зависимости от его возрас­та и положения — от немецкого графа фон Рогенштейна до сицилийского крестьяни­на Рогацетти — хоть последнее и намно­го опаснее. Если г-жа Вагина еще может мстить — она мстит.

Как ни странно, чаще всего — а это значит почти всю жизнь — мужчине мстят девушки, переходящие в женщин, с кото­рыми у мужика вообще Ничего Не Было! Не в этом ли кроется тайна женской души?

«Измена или действо, местью порож­даемое, есть редчайшая глупость, прояв­ление женского дебилизма, сродни запою или предательству. Дурость, гнилушкина гниль и подонство» — собственно, таков нормальный мужской взгляд на произо­шедшее, в случае если информация о ме­сти до него дошла.

А вот какие определения дает г-жа В. и все ее однофамилицы об этой же мести: «Сладкая, необходимая, достойная, вы­нужденная, примиряющая, органическая, позитивная, укрепляющая брак. Нако­нец — чувственная и чувствительная».

Реальная причина мести на самом деле никакого значения не имеет. Это может быть все, что угодно, большей частью логике нормального человека, то есть мужчины, не подвластное. И наоборот, в глазах Прекрасной дамы месть будет абсолютно естественной реакцией на это «что-то», которое в конце концов и толкну­ло ее на внебрачный инь-ян.

Орудие мести обычно выбирается с це­лью унизить, хотя бы в собственных гла­зах, законного Рога-оглы. Но тут каждая выбирает, что нравится больше: это может быть мужчина более богатый/влиятель­ный/сильный/красивый/молодой, и это в ее глазах поднимает степень унижения провинившегося до небес.

Или, наоборот, унижение должно быть таким, чтобы уж страшно стало и тьма накрыла ничего не подозревающего Рого-вича. Олигарху надо отомстить с охранни­ком, расисту с негром и т. д.

Для меня самым парадоксальным был случай, когда я узнал, что любовнику, обижавшему ее величество г-жу В., мстят с собственным мужем! Причем это одна из самых распространенных измен, или так называемая «зеркалка».

Особо изысканная месть любимому — с другой девушкой. Довольно распростра­ненное явление в последние годы. Не слу­чайно даже Голливуд обратил внимание на этот феномен. Кстати, что удивительно, большинство Рогатшильдов менее болезненно переносят эту измену, чем обыден­ную (но и психология г-на Рогатшильда тоже не так проста...).

Оставим за скобкой эффект получаемо­го физического удовольствия г-ой В., но отметим, что злорадство и удовлетворе­ние от содеянного присутствуют в полном объеме. Иначе этим исходя из женской логики не только не бьио бы смысла зани­маться, но даже думать об этом не стоило бы. Такова философская основа мести, и от этого явления никуда не денешься...

Я абсолютно уверен: те же самые вы­страданные слова, что вы прочли выше, могли появиться и в Древнем Риме, и в средневековом Париже, и в дорево­люционном Петрограде. И более того — появятся еще не раз в будущем.

А мы по-прежнему их, женщин, хотим, любим, боготворим и, конечно, прощаем.

Так было и будет всегда.

Может, в этом и есть смысл жизни?